Хулиганы от искусства

Стаття Нины Дремовой на прямую не связана с израильским граффити, но в целом очень интересна, и насыщена полезнной информацией.

Кому принадлежит граффити

Рисовать, где нельзя. Творить, где вздумается. Преимущественно в ночное время. Уличное искусство постепенно превращает Москву в галерею под открытым небом. Граффити стало привычной субкультурой. Заигрывая с городским пространством, уличные художники шаг за шагом изменяют визуальную среду мегаполиса. Нравится это его жителям или нет.
Первое граффити появилось в Америке. Прижилось в Европе. Приспособилось к российским городам. Сложно сравнить нью-йоркское граффити и московское. Точно можно сказать, что их объединяет: нелегальное возникновение и, как следствие, (либо первопричина) – протестный характер. Игнорируя запреты, граффити-художники расписывают стены домов, переходы, заборы, электрички и вагоны метро. Многие имеют свой собственный узнаваемый стиль. Каждый – свой псевдоним, со своей историей. С течением времени личность художника меняется. Прожитое имя остается в прошлом, появляется новое. Меняются псевдонимы.
Оставленный на стене автограф на языке граффитчиков называется «тэг». Он может быть сделан маркером, баллоном, ручкой, чем угодно. Тэггинг существует и как самостоятельное направление настенной живописи. Расписав пол-Москвы своим тэгом, можно рассчитывать на то, что у многих он отложится в памяти. Главным образом у тех, кто сам не прочь оставить свой тэг. В результате на вертикальных поверхностях города возникает перебранка уличных художников. Если одни просто пишут свое имя, то другие – как, например, Джамал, – оставляют целые послания. К граффити каждый приходит по-своему. Баскет (один из первых российских граффитчиков) приобщился к настенной живописи в середине 1980-х, прогуливаясь в Голландии со своим дядей: «Мне тогда было 14 лет, и мы поехали в Голландию. Зашли в Амстердаме в район Красных фонарей, дядя ненадолго отлучился. Там рядом в переулке тусовались граффитчики. Я подошел посмотреть. Тут приехала полиция, и всех нас забрали. Дядя вышел – меня нет. Отпустили только к вечеру. Пока я сидел, пока искали переводчика, чуваки врубили меня в этот стайл».
Сегодня «этот стайл» популярен во всем мире. И во всем мире граффити-художники используют схожие образы. Персонажи, напоминающие героев комиксов, космические пейзажи, футуристические города – привычные темы граффити-творений. Заимствования повсеместны. Культурный и социальный контекст наполняет образы новыми смыслами. Знаковая система уличной живописи отражает жизнь социума, в котором она возникает. Например, темнокожий подросток с пистолетом в руках. В московском дворике такая картинка воспринимается иначе, нежели на стене любого из американских городов.
Но все-таки граффити – это в первую очередь шрифтовая композиция, закодированный текст, причем не лишенный иронии. Это общение в рамках социально закрытой среды, обращение к тем, кому эти символы понятны. В то же время они адресованы всем жителям мегаполиса. «Рисовать устали сильно» – не меньше, чем послание целому человечеству. Граффитчики стремятся быть услышанными и увиденными, стремятся заявить о себе. Рисунок на полях тетрадки переносится на стену, теперь его увидят тысячи. Какова обратная реакция, не так уж и важно. Важно, чтобы она была. Стертый или закрашенный рисунок – это тоже реакция.
Запрещенное искусство существует на особых условиях. Граффити-художники спокойно относятся к тому, что их творения живут иногда всего один день. Быстрая смена декораций воспринимается как данность, это часть игры. Художник принимает эти правила.
Поверхность, испещренная непонятными надписями, отнюдь не у всех вызывает желание вступить в диалог. Прочитать закодированное «послание» бывает довольно сложно. Символику уличных творений каждый понимает по-своему. Она может вызвать недоумение, раздражение и даже некоторое опасение. Особенно у стражей общественного порядка. Хулиганов от искусства задерживают не только в Голландии. Согласно Уголовному кодексу РФ нанесение граффити на сооружения и здания без разрешения их владельцев трактуется как вандализм (ст. 214), на частные автомобили – как умышленное повреждение имущества (ст.167). Ответственность за подобный призыв к общению наступает с 14 лет. Достигших этого возраста граффитчиков (или бомберов) по возможности штрафуют. По закону могут и арестовать, но до этого обычно не доходит.
Граффити-художник Чуб Рускрю (такой псевдоним) говорит: «Тебе нужно против социума выразить себя. Ты чувствуешь его давление. Ты выражаешь свои эмоции бомбингом. Достиг необходимого адреналина, и тебе он уже знаком, жизнь ставит другие задачи. Теперь ты понимаешь, что этим можно зарабатывать. Открываешь в себе райтера. Тоже можешь бомбить в свободное время или в любое фан-настроение, но бомбинг в целом – это фан прямой, то есть чувствуешь, что надо слить куда-то свою энергию. Райтинг – это долгий подход. Бомбинг, он быстрый – дж-дж-дж-дж-дж – моторика, и ты все сделал. Райтинг – сознательная попытка выразить некое настроение, попытка контролировать эмоции. В бомбинге удовлетворение от спонтанного выброса эмоций».
В большинстве случаев райтинг – это узаконенное граффити. Граффитчики, достигшие определенного уровня мастерства, оформляют клубы, рестораны и офисы, занимаются рекламой. Вступая в деловые отношения с городом, они переходят в новую статусную группу, превращаются в художников-оформителей и дизайнеров. В этом случае граффити становится собственностью заказчика и вынужденно подстраивается под его задачи. Творчество превращается в работу, налаживая, с одной стороны, отношения между личностью художника и обществом. С другой – возникает диссонанс между желаниями заказчика и художника. И порой негатив, накопленный на работе, снова выливается на улице.
К граффити присматриваются музеи и галереи, все чаще приглашая мастеров уличной живописи для участия в выставках. Известные бренды охотно выступают спонсорами легальных граффити-мероприятий. Создаются линии одежды для почитателей уличного стиля. Появляются специализированные граффити-магазины. Нелегальная субкультура, интегрированная в коммерческие проекты, помещенная в пространство музеев, утрачивает свой протестный характер, свой основной формат – формат уличного визуализированного диалога. Язык улицы превращается в язык рекламы. Но, как ни странно, в Америке и в большинстве стран Европы граффити и реклама неплохо сосуществуют. В Берлине, где за самовольное уличное творчество можно получить до трех лет, проводится международный граффити-фестиваль Backjumps. В Лондоне, где запрещена продажа аэрозольной краски подросткам, работы граффити-художников продаются с аукционов. Города расширяются, появляются новые улицы, новые поверхности, новые художники, ставящие себя вне закона. И – новые способы противодействия нелегальному искусству.

Автор: Нина Дремова